Ну, теперь будут наезжать на Лукаса за "усталость финала", "полное отсутствие новинок" и как следствие – за сплошные заимствования чужого, которые на этом фоне вылезли. Мол, публике мало одной компьютерной графики и больше ничего, публика перекушала. Можно подумать, когда-нибудь раньше, когда Лукаса все любили, он поражал новизной и силой воображения. Так что финал "Звездных Войн: Эпизод III – Месть ситхов" /Star Wars: Episode III – Revenge of the Sith/ (2005) всего лишь доводит до логического конца то, за что сама публика долго боролась. Она же всегда боролась не за кино, а за зрелище – чтобы весь мир был ненастоящий, но "как настоящий", чтобы муха не пролетела в щелку реального мира. Вот в "Эпизоде III – Месть ситхов" она и не пролетела, зрелище торжествует. А торжество законченности даже, пожалуй, прибавило Лукасу сил.
Скучно им, видите ли, первые двадцать минут смотреть на нарисованный воздушный бой. Что, плохо нарисован? Замечательно: столько ракет, все куда-то летят, сталкиваются, взрываются, Юин МакГрегор и Хайден Кристенсен тоже летят, потом едут в лифте, бегут, дерутся на мечах с дроидами и клонами, один по навету Иэна МакДайармида (Палпатин) убивает Кристофера Ли (граф Доку), другой ведет полуразрушенный корабль, и все блестит и светится. Ну, прилетели в Республику. Что, плохо прилетели? Разве неинтересно рассматривать, как у ихних ракет дверцы открываются, как все они там одеваются и причесываются, с понтом "инопланетяне"? Интересно, и понты незряшные – уж на шестой раз Лукас может зарисовать кадр до последней мелочи. Все кино я проверяла, как проработан фон: что видно в окнах или на горизонте огненного океана. Много видно, дотошно исполнено, большие деньги потрачены. Скучно на самом деле вовсе не от "искусственности", даже не от сравнений с "Матрицей" /Matrix/ или ранними, первыми тремя частями "Звездных войн". У публики возникли трудности с сюжетом, она им не то, что не сыта, но не переварила.
Выкормыш Оби-Вана Кеноби Анакин Скайуокер оказался под воздействием канцлера Палпатина, которого поначалу они спасли из плена ситхских сепаратистов. За спасение Анакин был назначен в совет джедаев, однако без присвоения звания магистра. Молод еще, и совет вообще недоволен давлением канцлера. Однако молод-молод, но уже тайно женат на Падме Амидале. И снятся ему сны, как Падме умирает родами. Она как раз сообщила, что счастлива, потому что беременна. Даже эти несколько строк – уже нелинейный сюжет, уже сеточка вокруг Анакина (ситхи и Республика, джедаи и Палпатин, Падме и роды), как ни прекрасно помни всю мифологию "Звездных войн", притом что публика не любит вспоминать. Между тем, еще генерал Гривус, Мэйс Винду и Йода, новые планеты и старые подозрения, темная сила, рождение Империи, рождение детей, и это все параллельно. И выговоришь-то с трудом, а когда третья часть начала идет после трех концов тридцатилетней давности и еще двух недавних начал, уследишь за мельканием эпизодов только с высшим образованием.
Поэтому публика и уловила лишь "самое главное". То есть что секса опять нет, хотя любовь вроде есть, "наших" и "ненаших" тоже нет, хотя постоянно кто-то с кем-то воюет, Оби-Ван несет чушь несусветную вместо разбора по понятиям, и если все, что происходит – это как Анакин Скайуокер стал наконец Дартом Вейдером, то все остальное, в общем-то, ни при чем, и происходящего как-то мало. Ну, подумаешь, порубали парню руки и ноги, морду попортили, все перепротезировали и надели черную маску. Делов-то. А там еще дальше досказывают и досказывают... Но такое "самое главное" и делает из картины жуткую тягомотину. Тягомотно, потому что непонятно и не хочется вникать. Проще сравнивать с "Матрицей" и ностальгировать по первым "Звездным войнам". Однако ежели вникнуть, то Лукас действительно может повторять уже, как молитву: "Теперь все стоит на своих местах", – и никто его не перебьет. Он ведь просто задался целью свести все концы с концами, чтобы крючочек не пропустил ни одной, самой маленькой петельки. Задача Лукаса – сродни "Истории Флоренции" Николо Макиавелли. Не одна мелодрама с Франческой да Римини, не один триллер с Медичи или Висконти или ужастик с семейством Борджиа, а эдакая большая и плотная сетка из массы тем и противосложений, сводимая лишь к одному условному "сюжету" – к течению времени. Тут и шахматы можно вспомнить, и музыку типа кантат и ораторий, и живопись Ренессанса. "Звездные войны" оттуда столько наворовали, что, видимо, даже не собираются скрывать свой макиавеллизм. Он, видимо – в принципе архетип для всех произведений, которые так долго создаются.
Присутствие именно всех "старых" тем, персонажей, эффектов и событий при таком подходе к сюжету – нечто само собой разумеющееся. Выходит не куча мала, а полифония, в которой Лукас на самом деле позволил себе несколько новаций, ценность которых именно в том, что они не бросаются в глаза. Как милая-симпатичная мордашка Хайдена Кристенсена стала страшненькой вовсе не только, когда глазки стали красные. Нет, все кино постепенно из "светлого лика" рождается тихое "потемнение": сначала камера задержалась на его улыбочке так, что та вдруг застыла и превратилась в гримасу, потом осветили так, что лоб навис, а глаза провалились. И все поведение и слова – как действительно в человеке, который хотел быть хорошим, разрастается плохое, которое было сильнее. Роды Падме, влияние канцлера – только повод, местами довольно нелепый, а суть – она вечная. Когда плохое сильнее, это и есть слабый человек. Слишком слабо хотел хорошего. Так же в канцлере главное – не компьютерное превращение в жуткого тайного вождя ситхов, оно ведь опять же само собой разумеется – но разные милые мелочи. Когда он распропагандировал Анакина на жажду власти над темной силой, Лукас слегка, почти незаметно осветил его благородные залысины, чтобы чисто световыми бликами появились маленькие рожки. Они не нарисованы, они высвечены кино.
Из мелочей наблюдается на сей раз много более тонкий, чем раньше, смысл всей звездной саги. Это больше не сказка про Мальчика-с-пальчик или про семерых гномов при Белоснежке. Это, скорей, "игра в цивилизацию", где Мальчик-с-пальчик всегда без исключения превращается в Людоеда, чтобы затем быть убитым следующим Мальчиком-с-пальчик. Это большое и толстое зеркало всей "мальчуковой" жизни, ведь игра бывает окончена, только когда больше не нужно продолжений. И без них ясно все, что может быть дальше. А ясно, как день, что новорожденный на данный момент Люк Скайуокер, убивший впоследствии своего папу Дарта Вейдера, в какой-нибудь седьмой части мог бы ради спасения сестры Леи убить, например, Хана Соло и стать очередным, новым Дартом, которого в сто седьмой части убьет, например, племянник. В свете тонкостей "скучность" и "тягомотность" становятся монументальностью, "повторы" – основательностью, "заимствования" – всеобщностью. "Звездные Войны: Эпизод III – Месть ситхов" – очень мрачное, безнадежное, чем и реальное зрелище.
В остальном Натали Портман, кажется, играет плохо, но, может быть, это в связи с тем, что Хайден Кристенсен играет хорошо? 3PO, R2D2, Сэмюэл Л. Джексон и говорящий стихами Йода – все на своих местах. Полетов и битв – хоть залейся. Даже смешную драконолошадь придумали, как и забавные диалоги: "Слушай, там что-то отвалилось. – Ну, полкорабля. Ничего, корабль большой". А действительно "самое главное" почувствуют киноманы. Настоящим кино "Звездные войны" не были никогда. В "Эпизоде III – Месть ситхов" Лукас установил очень важную вещь. Пустое зрелище, компьютерная графика, "как настоящий" мир, достигнув полноты, начинает жить по тем же самым законам, что неприкрашенная реальность. Его просто снова надо учиться снимать и освещать, и монтировать, и глядеть на него своими собственными глазами. Даже на полной искусственности, на хайтековских монстрах, на "хлебе и зрелищах" как смысле жизни собственные глаза порою порождают кино.